Потерявшиеся в мирах - Страница 8

— Что это с воздухом? — вместо ответа спросил он Асю. — Всё кривится вокруг… Даже кружится голова…

— Кри-вит-ся?! — переспросила она, вглядываясь в него. И вдруг, точно сдерживая испуганный вскрик, прикрыла ладошкой рот. В глазах её плеснулся ужас.

— Серёженька, — прошептала она. — Прошу тебя, выслушай меня! Я, кажется, знаю, что случилось с тобой. Всё можно исправить, только прошу, прошу, спокойно послушай меня!

Он преодолел непонятное ему самому раздражение и кивнул.

Ася как-то странно, вздрогнув, огляделась вокруг и прошептала:

— Это — гизлы! — выговорив страшное слово, девочка перевела дыхание и заговорила быстро-быстро, точно боялась, что её прервут: — Понимаешь, ты отказал крестьянке, просившей о хлебе, пожалел, и обманул, это грех, — ты только не обижайся, это ведь правда, — твоя совесть перестала быть чистой, — и гизлы получили власть над тобой! Помнишь, хранитель говорил, что увидел гизла как кривую пустоту? Это их ты видишь сейчас! Они вокруг! Это они мешают тебе идти, забирают силы и внушают раздражение, недобрые мысли. Разве ты не видишь?! Ты перестаёшь быть самим собой!

Сергей огляделся. Воздух по-прежнему двигался и кривился вокруг.

— А ты… это видишь? — охрипшим голосом спросил он.

— Вижу, — снова вздрогнула Ася. — Но у меня не кружится голова. Они не причиняют мне зла… Только страшно…

Он понял, что верит ей. И, кто бы ни были эти гизлы, духи зла, или кто-то ещё, приходилось поверить, что они есть. И вдруг ему стало невыносимо стыдно за свою жадность и ложь. Как он мог так поступить?!

— Что же делать теперь? — мучительно краснея, беспомощно спросил он у Аси.

— Надо вернуться, — решительно сказала она. — Надо отдать этой женщине хлеб и попросить у неё прощения. И… если бы ты мог попросить прощенья у Бога! Тогда совесть снова будет чиста.

— Пойдём, — согласился он, и ему сразу же стало легче. Те как будто отступили подальше. И тогда он сказал: — Но сначала… прости меня ты. Я тебе нагрубил, я виноват. Знаешь, я сам не знал, что говорил.

— Бог простит! — радостно ответила Ася, и мальчику показалось, что вокруг прибавилось света. И появились силы идти. Идти назад.

Оранжевое солнце медленно опускалось за горизонт, когда дети снова вошли в деревню. Они направились прямо к крайнему дому и вошли в открытую дверь. Крестьянка лежала на лавке, обнимая спящую девочку. Увидев детей, она с усилием села, без слов, огромными, погасшими глазами взглянула на них. Сергей подошёл, молча достал из мешка оставшуюся половину буханки и протянул её ей. Говорить он не мог, горло перехватило от жалости и стыда. Она приняла хлеб, как драгоценность, встала и молча поклонилась ему.

— Простите меня, — пряча глаза, непослушным голосом произнёс Сергей. — Мы пойдём…

— Да воздаст вам Благословенный за ваше добро! — сказала крестьянка. — Переночуйте здесь, куда же вы на ночь глядя?

Она отрезала два ломтя и протянула их Сергею и Асе.

Никогда они не ели такого сладкого хлеба и не спали так мирно, как под бедным кровом этого крестьянского дома.

Глава 6. Сумрачный лес

Ася проснулась первой. Солнце светило в маленькие окошки избы, какая-то птичка снаружи радостно посвистывала, празднуя возвращение света. На полу возле лавки, на которой она спала, на набитом сеном матрасе мирно спал Сергей. Ася встала, опустилась на колени возле него и тихо-тихо, чтобы не разбудить хозяйку, прошептала ему в самое ухо:

— Сергей, проснись, нам надо уйти, пока они спят!

Мальчик открыл сонные глаза и непонимающе посмотрел на неё. Ася приложила палец к губам и кивнула на дверь. Он удивился, но спорить не стал, и через минуту они уже стояли возле колодца, держа в руках опустевшие рюкзаки.

— Нам не надо завтракать, — объяснила Ася, — понимаешь?! Им нужен этот хлеб, а мы что-нибудь найдём в лесу.

Сергей покраснел, молча кивнул и, чтобы скрыть смущение, стал опускать в колодец ведро. Они напились, быстро умылись, набрали во фляги воды и, торопясь, почти побежали прочь из деревни. Только когда дорога завернула за холм, они облегчённо вздохнули и, переглянувшись, рассмеялись.

— Операция удалась! — весело воскликнул Сергей. — Знаешь, я никогда не чувствовал себя таким счастливым, как сейчас, когда отказался от завтрака без надежды на обед!

— Да уж, не хлебом единым жив человек, — ласково улыбнулась Ася.

И они пошли по знакомой уже дороге, огибавшей радостно зеленеющие холмы и медленно поднимавшейся в гору. Сергей удивлялся, насколько легче, чем вчера, было ему идти, даже не смотря на голод, который очень скоро дал о себе знать. Время от времени мальчик внимательно осматривался вокруг, но воздух не кривился и не дрожал. Гизлов, кажется, поблизости не было. Ася заметила это и сказала:

— Знаешь, вчера, на обратном пути, когда стало особенно страшно, я про себя начала молиться. И страх куда-то исчез. И гизлы тоже. Я думаю, они боятся молитвы… — Сергей смущённо молчал, и она продолжала: — Они были вокруг, и мне вспомнились слова из псалма: «…Радосте моя, избави мя от обышедших мя», и Он — избавил!

Мальчик молчал, но слушал очень внимательно. Он на себе испытал накануне, как простое «Господи, помилуй», которому раньше безуспешно пыталась научить его мама, может прибавить спокойствия и силы. Его собеседница понимала, что иногда нужно время, чтобы научиться верить, и не ждала ответа. Она поделилась с ним своей защитой, и это было сейчас самым главным.

Долго вилась дорога между холмов. Солнце миновало зенит и стало клониться к закату, когда, наконец, вдали показался лес. Путешественники ускорили шаг в надежде на тень, и воду, которой уже не осталось ни капли, и какую-нибудь еду.